"- Когда хорошему человеку плохо - это блюз,когда плохому человеку хорошо - это попса...
- А когда плохому человеку плохо - это шансон".
(Из частной переписки)
Валентин Ядов, знаменитость районного масштаба, также известный как DJ Яд, судорожно искал место на парковке возле маленького клуба. Народу было много — это хорошо. Дело даже не в деньгах, Ядов просто любил, когда в клубе шумно и весело — кто мог его в этом упрекнуть, кроме последней жены? Но все же надо поговорить с администрацией о выделении парковки для персонала.
Свободное место наконец нашлось возле соседнего дома. Валентин припарковал «Мазду», вышел на улицу и потянулся. Погода была хорошая, вечер тоже обещал быть приятным.
Ядов всегда приезжал заранее: убедиться, что все готово (фейлов он очень не любил), поболтать с музыкантами, да и просто побродить по клубу, проникнуться атмосферой. Он вошел в здание, припоминая, когда был здесь в последний раз. Валентин появлялся здесь довольно редко — много времени занимала основная работа в турагентстве, а теперь еще и развод.
Зря он все-таки женился. Много нервов, много проблем, меньше времени на клуб. Вообще, не везет ему с женщинами. Может, он не создан для этого? Может, его место — здесь, за диджейским пультом?
Танцпол потихоньку заполнялся. Томные парочки, наглые пареньки-пикаперы, счастливые девочки-подростки, прошмыгнувшие по паспортам старших сестер. Пора было начинать. Ядов прочистил горло и бодро озвучил общие фразы, с которых начинается любая дискотека («Всем добрый вечер, с вами DJ Яд, как настроение?»). Настроение, разумеется, было отличным, о чем и возвестил радостный шум толпы. Валентин поставил первую композицию, подумывая о запланированных на вечер конкурсах, и в этот момент заметил ЕЕ. Точнее, ИХ.
Две девушки за столиком прямо возле сцены, блондинка в черном и брюнетка в красном. От пьяной толпы, приехавшей поразвлечься, они отличались разительно. Ни следа алкоголя, ни грамма веселья, ни хотя бы вежливых улыбок. Да и одеты намного скромнее.
Блондинка выглядит жутковато. Как ее вообще пропустили? Черное платье, подчеркнуто-расслабленная поза, потягивает коктейль, явно купленный больше для вида, и вроде бы безалкогольный. Не хочет ослаблять бдительность? Взгляд из-под прикрытых век быстро обегает зал. Кого-то ищет? Пару раз скользнула по сцене, но в основном смотрит на танцпол и на выходы из зала. Что ей нужно? Может, у нее газовый баллончик в сумочке? Или удостоверение ФСБ? Ядов и поясу шахидки не удивился бы, но выяснять не хотелось.
Один раз он столкнулся с ней взглядом, и стало по-настоящему страшно. Ледяное спокойствие, внимательность, осторожность, готовность к быстрым и активным действиям в любую секунду. Так смотрят журналисты, террористы, агенты спецслужб или ревнивые жены, мечтающие поймать мужа на горячем.
И еще один человек. Но об этом вспоминать совсем не хотелось.
Потому что когда-то давно Валентин преподавал в школе на другом конце города, и это были не самые веселые годы в его жизни.
Ее звали Лиза. Имя было острым, холодным и опасным, как и она сама. Острый ум, острый язычок. Но страшнее всего был взгляд, острый, как отточенный карандаш, казалось, проникал в самую душу. Смотришь и чувствуешь: она все про тебя знает. Что ты ел на завтрак, где и с кем провел ночь, какой дорогой ехал к школе, из-за чего выгнали с предыдущей работы… Говорят, она на журфак поступила, самое место ей там.
Очень спокойная, умная, внимательная, лучшая ученица в классе. И далеко не пай-девочка. Хамила учителям (Ядову, правда, редко), прогуливала уроки, но умудрялась знать все, о чем ее могли спросить.
Один раз он задал выучить картины художников какого-то века (сам уже забыл). Распечатывать было лень, поэтому на контрольной показывал их на экране ноутбука, и просил записать название.
А на перемене услышал, как Лиза кому-то говорит, что он не поменял названия файлов, и все ответы можно было прочитать прямо на экране. Пять он ей тогда все-таки поставил. За сообразительность.
Настроение испортилось, воспоминания все-таки были не самыми приятными. Вечер шел как попало, Валентин путал композиции, забывал, кто победил в конкурсе, привычные пошлые шутки застревали в горле. За столиком, конечно, не она, Лиза должна быть старше, да и не любила никогда клубов, но он за весь вечер ни разу не выругался матом. Как будто ему снова 26, он в школе, и видит перед собой тот же насмешливый взгляд.
На брюнетку он и вовсе старался не смотреть, хотя взгляд раз за разом возвращался именно к ней. Темные глаза, бледная кожа, алое платье, взгляд мечется по углам, на лице застыл ужас, руки теребят цепочку на шее. Эта и вовсе ничего не пьет, не шевелится, не разговаривает, а может, и не дышит.
Совсем ты бездарен, Ядов, раз на твоих вечерах такое вот происходит. И да, эта девочка тоже напоминала о школе, только эти воспоминания были еще хуже. Из-за тех событий едва не расстроилась его первая свадьба, правда, обошлось тогда. Но лучше бы всего этого просто не было.
Яна ее звали, Яна Сорокина. Высокая, с пышной фигурой, черными кудрями и карими глазами-вишенками, первая красавица. И далеко не глупая, участвовала чуть не во всех олимпиадах и конкурсах, играла на гитаре, очень добрая, очень эмоциональная, легко загоралась любой идеей (иной раз доходя чуть не до фанатизма). Пол-школы по ней сохло. Она всех жалела (одного даже, говорят, от суицида спасла), но ей самой не был нужен никто, кроме Валентина.
И вот этой страстной наивной дурочке хватило ума признаться ему в любви. В письме. И все бы ничего – ну с кем не бывает, если бы только это письмо не нашла его невеста и не рассказала родителям Яны. Скандал в школе тогда был приличный. Собственно, из-за этого (хоть и под другим предлогом) его и уволили.
Господи, ну зачем он об этом вспоминает? И так уже настроение испоганено. Острый взгляд Лизы, слезы на щеках Яны, к чему об этом думать сейчас? Там, за столиком, конечно, не они. Может, журналистка и фанатка сегодняшних музыкантов. Может, та, темненькая, узнала, что здесь готовится теракт, а блондинка и правда ФСБшница (не хотелось бы, конечно, скандалов в клубе, но уж лучше так). А может, все проще, и это жена и любовница одного и того же человека узнали, что он завел третью и пришли ловить с поличным.
Но вечер был уже испорчен. Публика заскучала и начала разбредаться, музыканты еле шевелились, бармен и вовсе уснул (его храп в паузе между композициями прозвучал вполне эпично, это даже немного расшевелило оставшихся). Но все равно это было фиаско. А жаль, он еще не скоро сюда вернется. Правда, Валентин заметил, что те две девушки досидели до конца. Блондинка, кстати, так пустой стакан из рук и не выпустила.
Валентин вышел из клуба совершенно разбитым и уныло побрел к дальней парковке, но услышал тихий разговор в маленьком дворике возле клуба, и невольно прислушался.
— Ну что, повидала своего Валентинчика? – тихий, усталый, спокойный голос.
— Зря мы сюда пришли, вдруг он нас узнал? – низкий и грудной. С истерическим надрывом, почти крик.
— Вряд ли вообще заметил. Дальше своего пульта не видит, диджей, блин… И потом, мы не надрались спиртного, одеты поскромнее большей части его посетительниц, да и силикона у нас нет – с чего ему нас замечать? Да и от всех его девушек отличаемся ощутимо, дались мы ему…
Валентин был неприятно удивлен. Да кто им дал право обсуждать его предпочтения? Могли бы хоть какое-то уважение к учителю иметь.
— Но признай, твоя идея была не самой удачной.
— Твоя лучше?
— А что я такого предложила?
— Ничего особенного. Всего лишь снять с его машины карданный вал, чтобы он начал ездить на автобусе, выяснить, где он живет и поселиться как можно ближе, посылать ему открытки, подписанные моим почерком, чтобы он знал, что мы где-то поблизости (а он, конечно же, помнит мой почерк все эти годы и не знает, что мы с тобой общаемся).
Ядов впал в легкий шок, план был неслабым. Почерк он помнил – мелкий, острый, ритмичный, а вот о том, что они общаются, и правда не знал. Лиза между тем продолжала:
— Потом ты предлагаешь, чтобы я написала ему вконтакте и договорилась об интервью, поскольку он так известен в нашем районе. Он, конечно, ничего не заподозрит, его же нет у меня в друзьях, и мою фамилию он просто обязан забыть, несмотря на то, что именно он добивался для меня медали, хотя я до сих пор не знаю, зачем мне (а тем более ему) эта чертова медаль была нужна.
Ядов уже и забыл про медаль. Да и список друзей вконтакте давно не просматривал, у него там полгорода.
-Ты у него в друзьях???
— Можно подумать, тебя там нет.
Дальше последовали рыдания и что-то вроде «Ну почему ты мне не сказала?». Да, Яну он послед того случая удалил из друзей.
— Вообще-то я тебе говорила. Но ты была слишком занята своими идеями о том, под каким предлогом ты «случайно» заявишься на это интервью.
— А что, я не могла случайно там оказаться? И тебе необязательно было от своего имени писать.
— Ага. Лучше от твоего.
Валентин и правда не помнил фамилию Лизы, но решил быть поосторожнее с журналистами. Может, лучше пресс-релизы начать рассылать? Он и не знал, что успел стать настолько популярным.
— И кому он вообще нужен, этот твой Ядов? Кто про него читать станет? А у меня не так много свободного времени, чтобы на левые интервью его тратить.
— Но ты же сказала, что готова использовать свои профессиональные привилегии, чтобы мне помочь…
Так она и правда журналистка.
— Я и взяла с собой значок аккредитации, иначе бы нас в клуб могли и не пропустить. Как тебе само заведение, кстати?
— Скромненько как-то, я большего ожидала. Хотя ты чаше по клубам ходишь, тебе виднее.
— Если бы не необходимость общаться с музыкантами, я бы вообще никуда не стала ходить. Но да, здесь и правда сегодня тускло как-то, даже хуже, чем обычно.
— Почти как а автобусе.
— А они все такие. Потная, трясущаяся толпа, запах спирта, вопли, мигающий свет. А здесь еще и музыка соответствующая.
Они хихикнули, а Ядов аж сплюнул от досады. Ему было скучно на обычных дискотеках, он всегда проводил тематические. И сегодня, как назло, был вечер шансона.
— Но, Лиз… Как мне быть теперь?
— А ты забить не пробовала?
— Я его уже 12 лет люблю.
Ничего себе.
— Из них 7 – в школе. Можешь мне объяснить, как ты в 10 лет могла на всю жизнь влюбиться?
Что-то молодо они для 22 выглядят… Фитнес, спорт, коньки?
— Но у нас с ним полная совместимость гороскопов была, по всем параметрам…
-…Кроме законодательства РФ. Дело, конечно, твое, но у вас же разница в 15 лет!
Ох, не любил Ядов, когда ему про возраст напоминали. Но что поделать, если в 37 лет его действительно привлекал отдых двадцатилетних? Совсем настроение испортили, а вечер так хорошо начинался…
— И что?
— Ну представь, будет тебе 35, будешь молодой, цветущей женщиной, а ему до пенсии чуть-чуть останется! А тогда вообще посадить могли бы вполне, ты же несовершеннолетняя была. И вообще, противоестественно это как-то.
— А однополые отношения – это естественно?
Все больше и больше нового узнаешь иной раз, подслушивая разговоры в темных двориках.
— Лиз, ну ладно, прости меня! Я правда в растерянности, не знаю, как мне быть.
— Ты можешь накачаться силиконом и ботоксом, обесцветить волосы, начать ходить в солярии, заняться стрип-пластикой и устроиться в этот клуб танцовщицей go-go. Тогда, если повезет, года через три ты станешь его четырнадцатой женой.
— А если не повезет?
— Тогда семнадцатой.
Валентин даже обиделся. Он всего-то четыре раза был женат.
— Ты издеваешься надо мной?
— Или другой вариант. Ты усиленно репетируешь со своей группой, добиваетесь относительной популярности, выпускаете альбом, делаете громкую презентацию хотя бы в пределах микрорайона и договариваетесь о выступлении в этом клубе. На один раз.
— Почему на один?
— Потому что играть сладенькие сопливые песенки про любовь ты точно никогда не станешь, а рок-вечера здесь хорошо, если раз в пять лет бывают.
Хм, а идея-то хорошая, все подростки района сбегутся. Только музыкантов теперь, конечно, надо поаккуратнее подбирать.
— Но что же теперь…
— А ничего. У меня с утра дедлайн, у тебя репетиция, а уже час ночи. Замуж тебе выходить необязательно, сама себя прокормишь, а песни можешь о чем угодно писать. Вот и пиши о своих переживаниях, это даже полезно для самовыражения, говорят. Все, пошли отсюда.
Удаляющиеся шаги, стихающие голоса.
— Не помнишь, где мы парковались? Хоть бы отдельный карман для персонала выделили…
— Да уж, все тут заставили. И да, машину ведешь ты, я выпила сегодня.
Ядов побрел к своей «Мазде», стараясь выкинуть из головы этот разговор. Но, поворачивая ключ, вспомнил про карданный вал и подумал, что надо бы усилить сигнализацию.